Мне кажется, у меня нетипичный путь в благотворительность. Я, во-первых, закончила философский факультет и много читала про то, что есть человек. Также я занималась маркетингом и СММ. И при этом много волонтерила.
Я выросла в Сочи, в благополучном месте, наверное, не было у меня каких-то таких проблем, как у ребят, которые выросли в Петербурге или в других городах в 90-е.

Я работала в маркетинге, и при этом мне всегда хотелось заниматься чем-то действительно добрым и важным, а не просто продвигать завод красных шаров, условно говоря. И так абсолютно случайно я обнаружила волонтерскую позицию СММ в одной крупной НКО.

Я начала заниматься проектом «Жизнь человека» Андрея Павленко и поняла, что люди плохо понимают, как работает медицина, как работают онкопроекты. Стало немножко страшно, но интересно, жутко интересно. Наверное, в благотворительность меня привело любопытство. Я хотела понять, как рассказывать людям, о том, что с ними не всегда просто работать, что это в принципе трудная работа.

У меня были, конечно, розовые очки, что сейчас я приду и всё-всё расскажу, а на самом деле ты понимаешь, что люди вообще все разные, особенно если ты ещё работаешь с темой бездомности. И вот это любопытство, наверное, мне позволяет довольно долго оставаться в социальных проектах и не выгорать. Потому что я понимаю, что в первую очередь я это делаю для себя, чтобы мне было хорошо. Наверное, если бы я думала, что это только ради всеобщего блага, я бы столько не продержалась.

И на самом деле с кем бы я ни встречалась в благотворительности из тех, кто долго этим занимается, ими движет именно ощущение, что они что-то делают конкретно для себя, им это помогает в целеполагании. Получается немножко такой здоровый эгоизм. Мне кажется, это вообще в любой профессии должно быть. Иначе вступит в дело синдром спасателя.

В прошлом я проходила стажировку в других странах и что меня поразило — там действительно у тех НКО, которые работают с бездомностью, есть очень четкое понимание границ. Вот мы можем помочь так и така, а дальше мы не можем тебе помочь. С одной стороны, это кажется как-то грубо звучит. С другой, когда ты выполняешь какой-то конкретный перечень вещей, это, наоборот, тебя структурирует. То есть ты можешь направлять человека к другим экспертам, эффективнее помогать.

В разных странах проблему бездомности решают по-разному. Где-то финансирование государством НКО больше, где-то меньше. Когда я проходила стажировку в других странах, бывало так, что мне говорили: а нам не нужны волонтеры, у нас на этой позиции человек на зарплате.

У нас с бездомностью действительно уникальная ситуация: с одной стороны, медицина бесплатная, а с другой, без полиса получить поддержку очень сложно. И еще в разных странах разные системы лицензирования. У нас в России дается лицензия на квадратные метры, а где-то дают конкретно специалистам. И тогда люди могут оказывать помощь на улице, а у нас такая помощь будет нелегальной. В том числе поэтому у нас появился проект — физическая Благотворительная больница для бездомных в Петербурге.

В этом проекте я почетный волонтер. После работы СММ в НКО я поступила на программу научной коммуникации в университете ИТМО, потому что поняла, что медицина и наука это то, чем мне бы хотелось заниматься. Когда у тебя нет базовой специальности, но ты понимаешь, как работает маркетинг, как работает продвижение, как работает пиар, ты можешь это соединить и быть полезной. Кстати, это единственная в России программа научной коммуникации. И потом я стала стипендиатом Фонда Потанина. В момент, когда нужно было выбрать, о чем писать магистерскую диссертацию, я знала, что она будет о медицине.

И вот таким образом, через нетворкинг, я вышла на Благотворительную больницу, на Сергея Иевкова. Мы с ним созвонились, он меня абсолютно очаровал, главным образом тем, что у него было четкое целеполагание. Он понимал, почему он хочет открывать благотворительную клинику, и меня это вот прям поразило. Я сказала, что у меня нет никакого опыта в фандрайзинге, но мне это очень интересно. То есть опять мы говорим о любопытстве. Я присоединилась к команде ребят, которые продвигали проект. На «Планете.ру» мы сделали большую кампанию и привлекли больше двух миллионов рублей на открытие клиники. Это всё благодаря университету,поддержке Фонда Потанина, благодаря нетворкингу.

Мне кажется, что любопытство — это действительно лучший двигатель всего на свете. Лучшие врачи, которых я видела, испытывают такое любопытство. Вот, например, Сергей Евков, он прошел обучение по маркетингу. И он, мне кажется, иногда даже лучше понимает в маркетинге и продвижении, чем я.

Он понял, как открывать НКО, как работать с НКО, какие есть каналы, инструменты продвижения. Потому что ему это любопытно. И он из врача, который в реанимации спасал тяжелых детей, пришел к тому, что открыл благотворительную клинику и стал известен по всему миру.

Пожалуй, назову два. Однажды я ездила на летнюю школу в Волжско-Камский заповедник и очень рада, что с заповедником у меня остались продолжительные отношения, потому что потом мы вместе сделали проект, в котором вместе со школьниками создали игру для заповедника, это всё было не зря.

Кому-то может показаться, что такие летние школы — это мы просто ходим, листья убираем, а на самом деле это позволяет нам строить долгосрочные связи, которые в дальнейшем могут перерастать во что-то большее.

Потом мы с ребятами из Больницы решили, что будет интересно попробовать разные подходы к фандрайзингу. И сделали проект — онлайн-концерты. Тогда был ковид, и люди привыкали уже к разным онлайн-событиям. Нам хотелось показать, что Благотворительная больница объединяет самых разных людей, которые любят музыку от классической до хардкорного панк-рока. У нас была идея сделать 10 онлайн-концертов совершенно разной музыки.

В проекте были и суперизвестные музыканты, и большая красивая съемка, прямые трансляции. И в таком формате мы собрали меньше денег, чем с ребятами, которые чуть ли не на кастрюлях играли, но у них была база преданных фанатов. Это тоже максимально интересный опыт: какую роль сыграли аудитории коллективов.

Да, получилось не все. Возможно, стоило более стройно прописывать афиши. Наверное, нужно было больше времени для прогреваа аудитории, больше денег закладывать на рекламу и продвижение. Возможно, нужно было делать меньше концертов. Но также есть ощущение, что мы немножко опередили время, возможно, через несколько лет такие проекты станут общим местом, и тогда мы будем с радостью наблюдать, как коллеги этим занимаются.

Я конечно же, думала о собственных проектах. Но мне нравится, как в команде рождаются идеи, нравится их тестировать, нравится, как кто-то может тебя немного спустить на землю. Ведь я работаю с ребятами, которые очень много лет в НКО, и у них, конечно, гораздо больше опыта. Иногда они говорят, что это не сработает, и ты просто доверяешь.
Поэтому работа в команде для меня приоритет. Но мне очень бы хотелось сделать проект по диджитализацим здоровья. Кто знает, может быть в будущем я придумаю проект, связанный с цифровизацией медицины для бездомных людей. Почему нет?

Хотя Благотворительная больница и без меня к этому приходит. У нас есть, например, чат-бот и если кто-то видит бездомного человека на улице, у него есть инструмент, чтобы понять, что ему делать в конкретный момент, как помочь человеку. Но мне хотелось бы сделать глобальный проект по цифровизации здравоохранения для людей, которые не могут получить качественную медицинскую помощь.

Я бы начинала исходить из своего интереса, потому что у меня всегда был интерес в сфере медицины. Я тот человек, который хотел стать врачом и не стал. Но сохранил интерес, вот опять же любопытство — красная линия нашего разговора. Это то, что тебя приведет к любой цели и позволит свернуть горы даже на голом энтузиазме.

Можно зайти на сайт фонда или инициативы и посмотреть, есть ли у них волонтерские вакансии. Наверняка у большинства фондов есть контакты, можно связаться, просто предложить свою помощь.

Что мне кажется важным — честно говорить, сколько у тебя есть времени на помощь. Я, когда искала волонтерство в разных местах, заметила, что на некоторых сайтах есть не просто форма обратной связи, а указание минимальных часов, которые ты можешь потратить. Это очень редко встречается, но мне кажется, важно обозначить это для самого себя.
Например, ты можешь потратить два часа в неделю или даже в месяц — это тоже нормально.

Если ты просто обозначишь это, когда будешь подавать заявку, то проще от этого станет всем. Потому что люди, которые будут обрабатывать твою заявку, им станет понятнее, какие задачи они тебе могут поручить.

И еще хочу сказать: донаты — это всегда хорошо. Особенно ежемесячная помощь, пусть и небольшая, по 50-100 рублей, но НКО это очень помогает подсчитывать бюджет на следующий месяц.

Мне кажется, лукавит тот человек, который говорит, что никогда не хотел бросить даже любимое дело. Я в какой-то момент хотела магистратуру бросить. Это нормально для абсолютно любой сферы. Здорово, когда, наоборот, ты берёшь какой-то перерыв. Я поэтому такой, как шутят коллеги, почетный волонтер. Я могу вполне себе спокойно взять перерыв, не брать проекты И тем, наверное, мне нравится волонтерство. Ты можешь взять паузу и отдохнуть, а потом заново подаваться на грант.

Вот сейчас я, например, обнаружила крутой грант и говорю коллегам — давайте что-нибудь попробуем, давайте ещё что-нибудь сделаем новое. Поэтому, наверное, передышки и плюс смена деятельности — вот моя формула. Иногда я могу поездить с ребятами в машине, которая переоборудована в медицинский кабинет, по улицам города, помогать бездомным людям, делать контент про это. А иногда могу написать статью.

Потом переключиться и написать заявку на грант. То есть очень много задач, потому и классно работать в НКО, в такой вот домашней атмосфере. Когда ты можешь переключаться, ты меньше выгораешь.

А еще я обожаю винтажные вещи. Я просто фанат секондов, мне кажется, знаю все в Петербурге. И еще мне нравится шить. Точнее, я хочу научиться. И вот опять мое любопытство и здесь меня подстегивает.