Почему возник такой миф. Мы демонизируем людей, которым хорошо платят в третьем секторе, за то, что они недостаточно многого себя лишают, как нам кажется. Мы считаем, что, получая деньги за работу, они забирают их у нуждающихся. Таким людям должно быть стыдно.

Как на самом деле. Это неправда, и в доказательство Паллотта приводит простой пример:

«Мы же не говорим, что Томас Эдисон заработал состояние за счет темноты. Он заработал состояние на электрической лампочке. Он создал электрическую лампочку с помощью своих знаний. А знания свои он приобрел благодаря упорной работе и потраченным времени и энергии. Он заработал деньги, потому что создал для нашего мира добавленную стоимость».

Чем больше доход человека, выпускающего электрические лампочки, тем больше лампочек он сделает. Чем больше будет его прибыль от выпуска хороших электрических лампочек, тем сильнее он будет стараться делать хорошие лампочки. То есть — помогать людям.

Что важно помнить. Дэн считает, что сосредоточиться нужно не на размерах зарплат, а на результатах сотрудников НКО.

«Я, так же как и все, считаю, что люди, работающие в благотворительности, не должны получать высокие зарплаты просто так. Если человек не создает никакой стоимости, то ему не надо платить ни копейки».

Но если человек собрал 100 миллионов долларов для нуждающихся, а нам предлагают обратить внимание только на то, то ему заплатили миллион, то таким образом обесценивается и игнорируется достигнутый им результат.

Главное место должны занимать вопросы, связанные с рынком. Какой результат был получен? Была ли оплата достойна полученного результата? Существует ли какой-то другой поставщик, который мог бы добиться того же результата за меньшие деньги?

Почему возник такой миф. В обществе давно укоренилось мнение, что люди в НКО работают просто ради дела, которым они занимаются, поэтому высокие доходы им не нужны по определению.

Как на самом деле. Соблазн ограничить зарплаты вызван страхом перед рынком. Подобное ограничение пойдет на пользу только укреплению традиции, а вовсе не нуждающимся.

«Гипотетический пример: мы согласны с тем, что люди, работающие в НКО, должны получать больше денег, если они создают большую стоимость, но их зарплата в любом случае не должна превышать миллион долларов в год. Результат: мы только что вывели из игры большую часть исполнительных директоров, финансовых директоров и директоров по производству, а также многих первых вице-президентов всех компаний из списка Fortune 500. Теперь их таланты не будут использоваться в деле помощи нуждающимся из-за установленного нами ограничения».

Что важно помнить. Принято думать, что в третьем секторе работают идеалисты. Во многом это так, но важно не попасть в плен ложных идеалов.

«Что плохого в идеализме? Ничего, если только мы не поклоняемся ложному идеалу. Если мне надо выбрать между двумя идеалами — самопожертвования и победы над голодом во всем мире, — я выбираю второй. И рыночный подход лучше всего поможет нам достичь этого идеала. А вот искусственное ограничение оплаты труда этому помешает».

Почему возник такой миф. Если ты помогаешь нуждающимся, то как сможешь смотреть им в глаза, получая за это деньги, да еще и немаленькие? Людям намного больше нравится истории в духе «он продал все и стал помогать», чем «его наняли по контракту».

Как на самом деле. Думая так, мы лишаем третий сектор инноваций, которые могут принести высокооплачиваемые специалисты. Дэн приводит такой пример. В 2007 году футбольная команда из США «Лос-Анджелес Гэлэкси» удивила весь мир, подписав 250-миллионный контракт на пять лет с Дэвидом Бекхэмом, «самым узнаваемым спортсменом в мире». Бекхэму тогда был 31 год, играл он уже не так, как прежде. Но какая разница — сказали в обществе. Футбольной лиге больше всего сейчас нужны гламур и реклама.

«Неужели это неприличнее, чем 50 миллионов долларов в год, которые мы платим футболисту, чтобы заработать 500 миллионов в год на билетах, продаже сувениров и доходах от телетрансляций, но не платим 50 миллионов долларов в год тому, кто мог бы победить голод в мире и чья работа поистине бесценна».

Что важно помнить. Дело не в том, что неприлично платить Дэвиду Бекхэму 250 миллионов долларов. Неприлично то, что наше общество запрещает благотворительным организациям платить даже ничтожную часть такой суммы людям, которые могли бы покончить с голодом в мире или найти лекарство от рака.

Неприлично, что газета спрашивает: «Какая разница?» — и при этом называет профессионального сотрудника благотворительной организации, получающего два процента от этой суммы, мошенником. Неприличны двойные стандарты.

Почему возник такой миф. Добрый самаритянин — это образ благотворителя, которому уже много тысяч лет. Нам нравится думать, что все сотрудники некоммерческого сектора не имеют своих желаний и интересов, а жизнь посвящают другим только потому, что они добросердечные.

Как на самом деле. Если люди должны заниматься благотворительностью просто по доброте сердечной, то зачем вообще им платить? Почему не потребовать от них стать аскетами? Мы этого не делаем, потому что понимаем, что в таком случае никто бы не стал заниматься благотворительностью.

«Наличие у человека собственных интересов — это реальность. Их нельзя уничтожить, как нельзя уничтожить, скажем, энергию. Нельзя издать запрещающий их указ».

Мы все-таки признаем, что доброта сердечная имеет свои границы и что производительность, по сути своей, связана с экономической мотивацией. Тот факт, что в некоммерческом секторе вообще существует конкуренция на рынке труда, противоречит представлению о том, что люди, занимающиеся благотворительностью, действуют исключительно по доброте сердечной. Почему же надо рассчитывать на то, что исключительно их доброта обеспечит поступательное движение прогресса?

Что важно помнить. Доброта сердечная — действительно мотив для благотворительности. Но это только один из мотивов. Требуя, чтобы она стала единственным мотивом, мы снижаем качество работы НКО.

«Я утверждаю, что чем больше человек может заработать, занимаясь разрешением мировых проблем, тем сильнее он будет пытаться придумать способы их разрешения».

Но кто-то может возразить, что это не так, что есть люди, которые действуют не ради прибыли, а исходя из доброты сердечной, и что они, несмотря ни на что, будут пытаться разрешить мировые проблемы. Может быть, это и так, но возникает вопрос — достаточно ли на свете таких людей?

Если прибыль и доброта совместно смогут привести к лучшим результатам, значит, нам следует уничтожить разделяющую их линию и позволить им вступить в союз.